из одной бутылки, вкус отличался от бокала к бокалу. И каждый из них Пён Манджину нравился, словно собеседник заранее изучил его предпочтения.
– Как удивительно! Кажется, словно ты не мужчина и не женщина. И лицо у тебя мутное, как у яичного призрака[24]. Но с чего бы, у тебя же есть и нос, и рот, и глаза?
Пён Манджин, считая происходящее сном, чувствовал себя с Локи, мужчиной за барной стойкой, еще более комфортно.
– Я выгляжу как тот, от кого хочет получить признание гость. Потому что я хозяин на адской кухне. А блюдо не может быть полным без того, кто оценит его вкус. Так что я еще и демон, ответственный за жажду признания. И люди видят меня в образе того, кем хотят быть признаны. А ты, похоже, хочешь получить признание не от кого-то конкретного, а от большого числа людей, раз я выгляжу как-то расплывчато.
– Опять говоришь странности. Откуда в нашем мире демоны? И разговоры о том, что ты поможешь украсть чью-то жизнь, обменяв людей душами, тоже звучат абсурдно.
– И что в них абсурдного?
Пён Манджин взял бокал с вином и, крутя его, уверенно ответил:
– Предположим, что эта штука под названием «трансфер» и правда существует. Но что ты с этого получаешь, Локи? Рецепт души? Но какая в нем ценность?
– Для кулинара нет ничего более ценного, чем рецепты.
– Так этих рецептов полно в любом книжном магазине.
– Я же сказал, рецепт души – это история. В аду я могу использовать только те рецепты, у которых она есть. Ведь еда, приготовленная по рецептам, полным человеческих эмоций, дает весьма хороший отклик. А сами адские рецепты все однообразны и потому скучны.
– И все равно это не имеет смысла. Имитатор? Так, ты сказал, называется тот, кто хочет украсть чужую жизнь? Предположим, имитатор узнал чужой рецепт и поделился с тобой. Тогда у вас с ним, очевидно, есть выгода. Но что насчет того, у кого украли жизнь? У него же отнимают жизнь в одностороннем порядке через контракт, который заключили два других, никак не связанных с ним человека. Ты же сам сказал. Нельзя, чтобы контракт был демоническим, поэтому ты не можешь обманывать людей, и нужно использовать точные формулировки при его заключении. Но если в трехстороннем договоре один из участников не дал своего согласия, что это, если не обман? Вот я и говорю, что в твоих словах ошибка.
«Ну как тебе мой хладнокровный анализ?» – Пён Манджин, наблюдая за реакцией Локи, сделал глоток вина.
– Проницательно. А ты довольно умен, гость. – Локи слегка поаплодировал.
Уголки рта Пён Манджина, поднесшего к губам бокал, довольно дернулись. Это были аплодисменты, которые он так жаждал услышать. Признание собеседника влилось в его тело вместе с вином и растаяло сладким облаком.
– Однако считается, что в этом трехстороннем контракте тот, у кого отнимают жизнь, дал свое согласие заранее. Так что это не обман.
– Так считается? Но почему? Демон что, приходит к нему во сне, чтобы зачитать контракт, или типа того?
– Нет. Дело в том, что имитатор знает его имя и его историю. Если ты доверяешь кому-то обе эти вещи одновременно, этим ты передаешь ему право подписи от своего имени. Таковы правила демонов. Таким образом, я ничего не нарушаю.
– Если достаточно назвать только свое имя, то это ерунда какая-то… Как будто в мире наберется много людей, у которых нет ни одного тезки?
– Вот поэтому мы и считаем людей неосмотрительными. Вы слишком легко раскрываете друг другу свои имена.
Пён Манджин отвел бокал с вином ото рта. Неосмотрительные, говоришь? Но я не такой. Уголки рта, только что радостно приподнятые, опустились, а губы сомкнулись в одну линию.
– Тогда что он получает? Раз он подписывает контракт, то должна быть какая-то выгода!
– Вот это-то я и назвал проницательностью.
Победа. Уголки рта Пён Манджина снова расслабились.
– Конечно, и для него есть выгода. Даже для того, у кого отнимают жизнь. Я называю это «частицами». Именно их должен заплатить имитатор. Во время трансфера некоторая часть его души теряется. Конечно, поскольку контракт не демонический, ровно настолько, чтобы не затронуть ядро человека.
– Частицы? Ядро? И в чем разница?
– Частицы подобны цветку, распустившемуся на дереве. Даже когда его срывают, само дерево не умирает, конечно, если его не срубить. Но если цветов совсем не будет, то и дерево не сможет оставить ничего после себя.
– Понятия не имею, что это значит.
– Ничего страшного. Как бы то ни было, одну долю частиц забираю я, а другая достается в качестве платы человеку, у которого отобрали жизнь. Это никак не влияет на действительность, но накопить большое количество таких частиц полезно для суда после смерти. Ведь это значит, что прожитая жизнь была богатой. От человека к человеку могут быть некоторые различия, но обычно за один трансфер можно получить такое количество частиц, которого достаточно, чтобы, выражаясь словами Данте, грешник, которому место на восьмом кругу ада, мог переместиться на девятый.
– Восьмой круг ада? Девятый? Это еще что?
Когда Пён Манджин переспросил, одна бровь Локи слегка приподнялась, будто он этого не ожидал:
– Разве ты не читал «Божественную комедию»?
– А кто ее читает до конца в наши дни? Толстенная книга, да еще и неинтересная.
– Вот как. Похоже, эпоха снова сменилась. А ведь раньше она была бестселлером. У людей так быстро меняется мода, что мне трудно за вами угнаться. Ну, проще говоря, это значит, что тяжесть приговора смягчается.
– Значит, для имитатора, потерявшего эти частицы, посмертное наказание будет строже.
– Верно. А ты действительно умен, гость. Очень хорошо. Кстати, общее количество частиц у каждого свое. Некоторые люди, у которых оно велико, могут совершить и несколько трансферов.
– А если таких частиц нет, то сделка вообще невозможна?
– Невозможна. Таким людям не удастся даже увидеть этот ресторан. Минимальное условие для этого – наличие частиц. Хотя и тут бывают исключения.
– Исключения?
– Тому, в чьих руках находится какой-то предмет из ресторана, он продолжает быть виден. А значит, можно прийти сюда всегда, когда захочется. Но я бы не советовал так делать. Ведь и цену придется заплатить соответствующую.
Что же означает «иметь в своих руках какой-то предмет из ресторана»? Пён Манджина одолевало любопытство, но спрашивать он не стал, поскольку при слове «цена» выражение лица Локи стало зловещим. Вместо этого он задал другой вопрос:
– А что, если имитатор пожалеет о трансфере? Можно ли отменить сделку?
– Конечно. Все просто: достаточно человеку, у которого отняли жизнь, прийти в
